Где много любви, там много ошибок. Где нет любви, там все ошибка.

© Томас Фуллер

Смотри вперёд с надеждой.
Назад с благодарностью.
Вверх с верой.
По сторонам с любовью.

Живые борются. А живы только те, чье сердце предано возвышенной мечте.

Так странно, оглядываясь в прошлое, вдруг понимать, что через твою жизнь прошли ни один и не два человека, а целые десятки и сотни людей. Кто-то из них задерживался надолго, а кто-то едва успел коснуться твоей руки… Кому-тоне досталось даже твоего взгляда, а у кого-то на губах осталась сладость от тысячи твоих поцелуев…

Так странно, оглядываясь в прошлое, вдруг понимать, что ты всегда хочешь быть лучше, честнее, справедливее и добродушнее, а в итоге все равно находятся те, кому ты перешел дорогу. Тебе хочется делиться с людьми радостью, а люди завидуют, тебе хочется плакать, а люди начинают считать тебя слабым.

Так странно, оглядываясь в прошлое, вдруг понимать, что большинство из нас умеют лгать, глядя в глаза, и лишь малая часть нас, искренне решается сказать «я люблю тебя», не отводя взгляда. Почему мы всегда подавляем самое прекрасное из того, что есть в нашем сердце?

Так странно, оглядываясь в прошлое, вдруг понимать, что со временем из памяти стираются лица, забываются имена, но события всегда остаются. Они закаляют нас, они служат для нас уроком. Это как театральная пьеса, которая учит нас мастерству игры. А люди… Все люди те же актеры…. Просто хорошие актеры переходят вместе с нами из одной пьесы в другую, а плохие уходят…

Так странно, оглядываясь в прошлое, вдруг понимать, что я, которая всегда казалось, что разбираюсь в людях, в некоторых из них все же ошибалась и что люди, которых, казалось, я буду знать вечность, сейчас от меня отдалились, а те, которых я считала «прохожими» до сих пор рядом со мною…

Всегда есть немного правды за каждым «Я шучу»,
Немного знаний за каждым «Я не знаю»,
Немного эмоций за каждым «Мне без разницы»,
И немного боли за каждым «Всё хорошо»...

Кто битым жизнью был, тот большего добьется,
Пуд соли съевший, выше ценит мед.
Кто слезы лил, тот искренней смеется,
Кто умирал, тот знает, что живет...
Омар Хайям

Скажи, Дориан Грей очень тебя любит? Художник задумался.
-- Дориан ко мне привязан, -- ответил он после недолгого молчания.--Знаю, что привязан. Оно и понятно: я ему всячески льщу. Мне доставляет странное удовольствие говорить ему вещи, которые говорить не следовало бы,-- хоть я и знаю, что потом пожалею об этом. В общем, он относится ко мне очень хорошо, и мы проводим вдвоем целые дни, беседуя на тысячу тем. Но иногда он бывает ужасно нечуток, и ему как будто очень нравится мучить меня. Тогда я чувствую, Гарри, что отдал всю душу человеку, для которого она -- тоже, что цветок в петлице, украшение, которым он будет тешить свое тщеславие только один летний день.

                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                  Оскар Уайльд

Да, это больно...

Да, это больно. Да, это очень больно. Это костры французов в первопрестольной, это с церквей летящие колокольни, над Хиросимой – ядерная зима.  Да, это страшно. Да, это очень страшно. Это сегодняшний день обогнал вчерашний, так в заключенных стреляет  дозорный с башни, чтобы проверить, не сломан ли автомат. Да, это жутко. Да, это очень жутко. Так в остановку на скорости мчит  маршрутка, это не черный юмор, а злая шутка, кем-то сто раз просчитанная в ночи. Это тяжелый, в спину летящий камень, как сопромат в обложке от Мураками, это как «no comment» и «no coming».
Это слова.
Пожалуйста, помолчи.
Просто сейчас я встану, вдохну три раза, /глаза б не смотрели, да чувствую третьим глазом/,  я удалю все лишние сны и фразы, чтобы по жизни – весело, налегке. Дворцы и соборы сеткой опять закрою,  а то, что разрушено – вылечим и отстроим, у нас – исторически – просто страна героев, нам не в новинку – замки да на песке.
Как на экзамене: ты провалился – выбыл, сам виноват – наделал, дурак, ошибок, да, а еще я хотела сказать спасибо за пресловутое «как закалялась сталь». Это цинично, неправильно, как обычно, это лисички над волнами держат  спички, море горит – так странно и так привычно, что надоело…
Пожалуйста, перестань...

Кот Басё

Всё не так, всё не так, да. Кажется, хорошо, очень хорошо, но - не так.
    Знамо дело: «не так» всегда и выходит, если ждёшь чего-то, ждёшь, и ждёшь, и ждёшь. Сперва нетерпеливо, стуча копытом, раздувая ноздри, но потом привыкаешь ждать, входишь во вкус даже, осознаешь вдруг, что ожидание - не приятней, конечно, нет, но, безусловно, безопасней, чем вынос парадного блюдечка с траурной голубой каймой: получите, распишитесь! И вот, когда в организме уже накопилась критическая масса смирения и стоицизма, когда ждать бы ещё и ждать, тянуть бы всласть резиновую эту лямку, вдруг - хлоп! - дождалась. Здрасьте пожалуйста.
    В таких случаях всё и получается не так. Потому что, по-хорошему, желания наши должны бы сбываться сразу же, незамедлительно, или вовсе никогда. Жестоко вышло бы, но честно, а не вот эта пресная экзистенциальная размазня, когда между первым импульсом, дикарским, младенческим воплем сознания: «Хочу, моё!» - и великодушным жестом небес: «Ладно, получай» - пропасть, не пропасть, но уж точно вязкое, тоскливое болото. Погибнуть не погибнешь, а вот изгваздаешься наверняка, и на смену давешнему страстному желанию придёт смертельная усталость, и, того гляди, робкое признание сорвётся с губ: «Мне бы сейчас помыться, обогреться, полежать тихонько в углу, в покое, отдохнуть, а больше и не надо ничего».
    Небесная канцелярия от таких выкрутасов обычно ярится, и ребят, в общем, можно понять. Но и нас, счастливчиков, вымоливших, выклянчивших, высидевших по карцерам вожделенный дар судьбы, тоже понять можно. Потому что нельзя, нельзя вот так из живых людей жилы тянуть, пытать безвинно, заливая в горло расплавленное, свинцовое, тяжкое время ожидания.
    (Макс Фрай)